В период всеобщего устойчивого вранья неожиданные слова правды не окажут никакого лечебного воздействия на умы, ибо также будут сочтены ложью, только поданной с другого бока.
В литературе нет знатока такой величины, чтобы его мнение считалось окончательным, и его вынужденно принимали бы как абсолютно справедливое деятели всех жанров. Такого быть не может не потому, что не рождаются подобные, а потому, что слишком многие хотели бы иметь удовольствие побыть на его месте, оттого мешают друг другу и зловредничают в ущерб здоровью и, во многих случаях, собственному недоразвитому дарованию.
Сейчас слишком много белинских и очень мало писателей. Феномен великого критика повторить или хотя бы осмыслить пока не удалось никому. Белинский не создал своё, но цепко рассматривал чужое, и находил в нём то, о чём авторы не смели даже подозревать, облекая свои замечания в такие литературные изыски, которым может позавидовать отъявленный романист.
Перед В.Белинским у меня есть существенное преимущество, ибо он только попытался что-либо сотворить, и притом — неудачно, а мне доводится быть внутри действия созидания, даже в некотором роде — его центром, усвоив многие тонкости словесных построений, которые снаружи неразличимы, но при этом слог мой должен уступать слогу «неистового Виссариона», так как я не имел подобной практики и тяготения к данному разделу литературы.
Именно это преимущество не даёт мне устыдиться и бежать прочь при одном сравнении с сегодняшними литературными образованцами. Кстати, само слово «образование», коим заменили великолепное слово «просвещение», не вызывает у словесников никаких отторжений. По словарю Ушакова — образовать, значит придать какую-то форму, создать. Какую форму придают детям вместо того, чтобы вносить в них свет? Есть страшное слово в медицине — «новообразование». Такая прямая связь, странно, что никто не видит этого.
Первая задача поэта — просвещать, просвещать своих сотрудников по перу, ибо велика в них зараза образования, тяжелы в них камни избранности, потому и задача практически невыполнимая, но даже при ничтожном шансе на успех почитаемая за благородную. Каким примером и кому может быть поэт непросвещённый? Именно ничтожность образования доверительно сообщает поэту о его исключительном месте в среде обитания человечества, о талантах и способностях, дающих повод сочувствовать лишённым этого и пренебрежительно сострадать их злополучию.
Просвещение — это то, чего боится религия поэзии и без чего сиротлива поэзия веры.
Религия поэзии не существует без священников, а те совершенно безпомощны без идолов, что уже весьма показательно, поскольку налицо попытки построить туши языческих истуканов по ранжиру прямо у алтаря.
Не удивительно количество случайных персон в поэзии, но удивительно стыдливое молчаливое соглашение читателей или тех, кто себя к ним причисляет, с их удивительными выводами о величии тех или иных поэтов.
У нормального человека исполинские фигуры пастернаков и мандельштамов обязаны вызывать трепет уважения, у ненормального — слёзы обожания, у поэта — завистливый сплин. Но оказывается, что нормальный человек до поэзии не так охоч, как хотелось бы поэтам; ненормальный — ничего в ней не умеет разглядеть через мглу экзальтации, а поэт как раз блуждает в той мгле, сквозь которую таращится некто. Вопрос не в том, как относиться к таким великанам, а в том, как читатель согласился считать поэтов среднего творческого роста великанами.
То, что Бродский совершенный мучитель слова, оттого парадоксально предстаёт мучеником поэзии лично в моём понимании, показать вполне возможно, но доказать нельзя. Один оппонент условно понимает в поэзии, но не понимает поэта, другой — понимает поэта, но условно не смыслит в поэзии.
Я обратился к частности, ибо частное преобладает в поэзии, группируясь и вытесняя всё большое.
Прежде чем цитировать многозначительную расхожую глупость любого известного писателя, стоит придумать свою, и тогда, даже при обоюдном слабоумии высказанных соображений, может появиться фантастический росток тщеславия, пестовать который отныне будет самой насущной работой. Тщеславие сдвигает людей с положенных им мест и направляет в области наибольшей публичности, хотя бы даже и непристойной, прикрывая их ничтожность дурно пахнущими отрепьями сомнительной известности.
Ничто на свете не способно поднять существо из глубин ада на самые высокие вершины, а потом низвергнуть обратно на коротком отрезке одной жизни. Ничто, кроме лжи.
Если бы религия стояла бы не на лжи, то никогда бы не смогла так укрепиться на людском материале. Люди хотят, чтобы им врали, они готовы платить за каждое слово лжи и также готовы жестоко и мстительно обидеться на любое слово правды.
Религия поэзии воспитывает наиболее тяжёлую зависимость от неправды всех сообразованных последователей и ревнителей такого течения мыслей, такого построения фраз, которые обычным священникам не по зубам, даже при всех их успехах в циничной казуистике.
Религия поэзии не отрицает верховенство Слова во всём мироздании, но при этом подсовывает обществу духовных пастырей, имеющих способности словесных упырей или, на худой конец, малокровных графоманов. Религия призвана расплескать веру на многие капли недоверия.
Ложь предстаёт как единственный способ существования, достойный землян. Фейки заполонили пространство, а фрики всё старательнее вживаются в роли человеков. Обозревать действительность становится всё больше небезопасно для психики и нервов. Искажения достигли стадии полной подмены картины мира.
Так получилось, что для меня сайт «Стихи.ру» остался единственным ресурсом в информационном пространстве, излишне не напрягающим тонкие душевные нити и дающим иллюзию свободы творческого выражения. Другие его собратья или скучны, или неудобны, или набиты откровенной дрянью. При том, что дряни избыточно и на этом сайте, адекватные писатели, похоже, преобладают.
Ложь не могла, конечно, обойти стороной этот поэтический террариум, мечтавший на заре своего появления, наверняка, быть если не заповедником вдохновенных поэтических движений, то проповедником тех свойств и чувств человеческой натуры, которые возвышают дух и будоражат ум, и которых вправе ожидать ценители и любители русского Слова, сегодня совсем уже немногочисленные.
Ложь начинается с главной страницы сайта: колонка редактора, рекомендуемые авторы и рейтинг произведений — мейнстрим, сбивающий с ног случайного читателя и отбивающий надолго охоту зайти сюда вновь.
Можно простить редактору унылую колонку, ибо один человек (судя по заголовку) не в силах прочитать всё, что в ней появляется, и этим опрадывается исключительно невысокое качество очень многих выбранных стихотворений. А с другой стороны, редактор сегодняшнего дня не обязан быть достаточно знающим и умелым, да ещё в отрыве от компетентности. Выставляемые неумелые, часто сырые, безпомощные во многих своих сопредельных точках творения безо всякой оговорки или ремарки, дескать, не обессудьте — чем богаты, и есть та самая ложь, способная разъедать и душу, и государство.
Критическое мышление трудно обмануть, но в нашем случае, нужен критический ум, имеющий самое непосредственное отношение к поэзии, знающий тайные тропы к таинственным дверям мрачных замков на призрачных скалах, а не абстрактное общечеловеческое мнение всех обо всём. Таким умом обладают очень немногие.
Мнение редактора, будь он трижды распрекрасным гражданином и семьянином, на публике приобретает очертания вранья, и наносит значительный вред неустойчивым организмам, решившим прикоснуться к прекрасному. Разбираться в побуждениях редактора в связи с рекомендуемыми произведениями после выноса их в свет нет необходимости. Неважно, по незнанию или по умыслу — итог один.
Колонки рекомендуемых авторов и рейтинга произведений — две другие головы Цербера, меньше замечательные, чем показательные. Если с предлагаемыми авторами более или менее понятно, ибо в дело вступает уже группа редакторов, отчего разброс мнений становится до неприличия широк, то рейтинг стихотворений не подвластен никакому уму, будь он критическим или безгранично аналитическим.
Кто-то сказал, что сон разума рождает чудовищ и, развивая этот тезис, можно утверждать, что поэзия, заставшая сон разума, рождает фриков. Я не жалую слова подобного рода, но другого, исконно русского слова, жалко. Фрики ходят друг к другу в гости, пишут друг другу отзывы, сменяют друг друга в рейтинге. У каждого фрика есть фанаты. Бузовы и басковы не канут в Лету, покуда будут особи глупее и неухоженнее их.
Ложь служит для оправдания пороков, а правда не служит никому. Религия прощает грехи, а вера их убивает. Религия поэзии плодит фриков, а поэзии веры растит человеков.
В словах моих больше сожаления, чем укоризны. Люди приучены лгать. Критика, методично перепахивающего очередного безплодного поэта, не посещают сомнения в собственном праве на такие действия, как не посещают сомнения и в собственном профессионализме. Впрочем, этому балагану я посвятил целую статью «Дознание призвания», так что повторяться не буду.
Трудно понять, отчего поэты, разные не только по уровню творчества, но и по мировоззрению, и по мере потасканности, и по гендерной идентичности, решаются вступать в словесные баталии друг с другом. О полезности подобных потешных боёв слышу нередко, но пользы для поэтического мира это не очень-то прибавляет.
Применив свою обычную практику по постановке себя на место героя, я старательно выискал и просеял позывы и аргументы, наделённые достаточной силой убеждения и способные обойти душевные препятствия на пути к словесному состязанию с непринципиальным соперником. Главный позыв — тщеславие, главный аргумент — самоуверенность. Если я проиграю — значит, судьи не те, если выиграю — так и было предначертано.
В любом случае стихи мои лучше, поэт я лучше, а то, что против меня — происки и интриги.
Конкурсанты при всех обстоятельствах обязательно вещают о своём равнодушии к занятому месту, о том, что соревнование даёт новые творческие силы и открывает ранее неизвестные горизонты и о том, что участники получают опыт общения и публичности, да ещё гору подобного бреда.
Когда-то я одной ногой стоял на этой скользкой тропе, потому вижу чаяния и надежды бедных авторов, решивших пройти до турнирного тупика. Все разговоры о чуткой поэтической душе в этой оправе ничтожны. Они лгут себе, а, значит, лгут и читателю.
Самоуверенный бездарь выйдет на ринг к дарованию, ибо его толкает бездарность, униженная жаждой славы.
Дарование выйдет на ринг к бездарю, посколько не уверено в своём даре, но хочет известности. Бездарность победит и утвердит вкруг себя первых фанатичных недоумков, дарование выпрыгнет из окна, религия поэзии получит очередного мученика.
Бездарь выйдет к бездарю, победа любого не важна, так как оба приобретают аналогичные круги и и радостно творят дальше.
Дарование нападёт на дарование, одно из них по итогам прыгнет в окно, второе через некоторое время выйдет на ринг к бездарности. Такой вот круг Сансары.
Соревнования без подсчёта очков и секунд, голов и метров, соревнования по градусу одухотворенности и калориям вдохновения не могут быть соревнованиями, а являются блестящей погремушкой на шею очередного несчастного, должного, может быть, стать поэтом, но уже не в этой жизни.
Если твоё произведение хвалит читатель, как тебе узнать: врёт он или нет? Льстит или, подлец, ёрничает?
А вдруг он говорит правду, но правду свою, которая не держится ничем, кроме недалёкого ума?
Нет ничего легче такого распознавания, но только в том случае, когда ты не врёшь себе, не врёшь читателю. В других случаях распознать замаскированных льстецов , подлецов и придурков нельзя, да и не требуется, ибо они все ягоды с тобой одного поля.
Так или иначе, сайт «Стихи.ру» служит многим богам и всяческим человеческим чувствам. В большинстве своём отсюда я могу почерпнуть примеры на страницы своего повествования, противные некоторым убеждениям и успокаивающие некоторые предубеждения.
Думается мне, что не найдётся желающих добровольно предоставить личные произведения для показательного избиения сомнительному со всех точек зрения критику, коим определённо являюсь я. Утешением мне может стать отсутствие репутации, а несомненным плюсом — отсутствие привязанностей.
Лишь изредка могу позволить себе отвлечься на определённого автора, да и то не из интереса к его писанине, а для подтверждения общего положения частным образом.
Гораздо интереснее встречать на ровном месте невесть как сформировавшиеся скопления стихотворцев, этакие общины вранья, частенько даже основательные приходы под сенью религии поэзии.
Не скажу, что с удивлением, но с некоторой долей недоумения не так давно обнаружил факт существования на сайте»Стихи.ру» некоего экспертного совета в недрах некоего экспертного клуба, а если добавить сюда и творческий совет, могущий, оказывается, выдвигать авторов на турниры, то доля недоумения получается не такой уж некоторой. Постороннему человеку, не знающему толкования слова «эксперт», недоумение моё не совсем понятно , но хочется надеяться, подобных ему людей не много.
Эксперт — эксперт м. Специалист в какой-либо области знания, привлекаемый для того, чтобы высказать свое мнение, дать заключение по какому-либо делу или вопросу, произвести экспертизу
Эксперт — (от лат. expertus — опытный) квалифицированный специалист в определенной области, привлекаемый для исследования, консультирования, выработки суждений, заключений, предложений, проведения экспертизы.
Выдержки из разных словарей дают безусловное определение, где ключевым словом читается «специалист» в любой области знаний.
Любопытство заводит порой не туда, но в этот раз пройти мимо, не заглянув в клубы и советы не вышло бы всё равно.
Что за люди? Кто их назначил? Знают ли о своём статусе? Если знают, то почему не возмущаются? Специалистами в чём являются? В поэзии есть только поэты, да ещё посягают на неё некоторым образом критики, не принятые поэзией люди, потому и мстящие ей.
Слово «эксперт» втянуто за хобот в тонкую сферу духовного, чтобы «турнирам» не было там одиноко. Для поэта называться эспертом — оскорбительно, если, конечно, он чувствует Слово. В противном случае и не поэт он вовсе.
Авторитета такое слово не добавит, да и кому, и какого рода может дать консультацию такой специалист?
Графоман болтается в своём воздушном пузыре, куда не доходят звуки внешнего мира, а пишущие более или менее сносно всегда найдут, куда послать консультанта, да и неизвестно ещё, кто кому советы может раздавать, ежели провести экспертизу стихов экспертов.
Не оскорбительным словом для поэзии выступает «знаток», согласитесь, смысл которого куда как далёк от пресловутого «эксперта». Если не видите разницы, то вас даже и пожалеть не стоит.
Как я говорил в своём вступлении, вера в Слово определяет мир. В какое Слово верите, таким и будет мир вокруг.
Религия поэзии принуждает верить слову, будь оно сказано даже лысым лядом, а поэзия веры — это Слово, сказанное с чистой душой.
Просто не врите себе.
Автор Алексей Гусаков