Родовые корни по матери уходят в глубокую древность Тулы, отец – коренной москвич. Года через два-три после рождения сына, родители решили из Тулы переехать в Москву, но началась война и разлучила их навсегда. Роганкова Нина умерла от тифа в 1942 году. В начале 1943 года был сильно покалечен на фронте ее муж, и всю оставшуюся жизнь лечился в Московском госпитале.
«Я жил в Туле с бабушкой и Тамарой Пантелеймоновной Малевской (сестрой мамы), – рассказывает Борис Роганков. – Какое-то время, в 6 классе мне довелось сидеть за одной партой с Борей Комраковым, скромным и очень одаренным мальчиком. Меня поражало, как этот незаметный паренек мог легко и быстро нарисовать на тетрадном листе настоящую, живую картину. И этот «даровитый пацан» не желал стать профессиональным художником! Меня это крайне удивляло, а Комракова удивляло, почему я, напичканный мелодиями из классической и легкой музыки, не желаю стать профессиональным музыкантом?
В те 50-е, да и в 60-е по радио беспрерывно транслировалась вся музыкальная классика: симфонии, оперы, оперетты, популярные арии, классические романсы, народные песни, частушки; звучали голоса Шаляпина, Козловского, Михайлова, Масленниковой, Щульженко, Руслановой… И я с увлечением слушал музыкальные шедевры мировой – музыкальней классики, а когда в Тулу приезжал музыкальный театр, не пропускал хорошие спектакли. Правда, попозже стал задумываться: а не заняться ли мне музыкой всерьез?.. Но в 1954 году, после окончания семилетки, для меня блеснула возможность учиться во Втором Московском артиллерийском подготовительном училище. Училища эти после 54-65 учебного года безжалостно расформировали, и я заканчивал десятилетку в Ставропольском СВУ. Благодаря сильным преподавателям и строгой дисциплине я приобрел хорошие, твердые знания по математике, физике, химии, понимание литературы, но за три года армейской жизни в училище стало очевидным, что с моим мечтательно-созерцательным характером настоящего военного из меня не получится. Но коли я не пожелал пойти в офицерское училище, то пришлось послужить простым солдатом. Вот эта череда армейских лет наглухо отключила меня от радиоэфира – от любимых музыкальных звуков, приглушив музыкальные наклонности. Я подумал, что это даже и к лучшему, и решил сделаться технарем, благо способности к точным наукам были. Далее – Горный институт; потом – работа. И опять что-то мешало серьезной работе, а чему-то мешала настоящая работа. Конечно, мои музыкальные наклонности были законопачены довольно-таки плотно, но теперь творческое начало стало пробиваться в литературной форме. Мне уже было в районе тридцати, когда я отнес свой первый рассказик в Союз писателей г. Тулы и отдал лично ответственному секретарю – А.Г. Лаврику. Он меня слегка поддержал и посоветовал быть поактивнее и предлагать рассказы редакциям и, если дело пойдёт, можно подумать и о книге. В советское время в Туле вся периодика состояла из двух газет (комсомольской и коммунистической: орган обкома комсомола и КПСС), однако среди сухих сводок нет-нет да удавалось тиснуть свой рассказик, очерк или литературную зарисовочку. К тому же мои литературные материалы охотно печатали многотиражки, которые выходили тысячным тиражом, а также районные газеты тиражом от 5 тысыч экземпляров. В конце 70-х в уникальном юмористическом сборнике «Тонкий намек» был помещен и мой рассказ. Немного позже мои литературные материалы вошли в коллективный сборник «Твой современник», в альманах «Ока» и в газету «Литературная Россия». Мою повесть «Чулковские сорванцы» хвалили в издательствах, были положительные рецензии известных писателей и критиков. Но в те 70-е и 80-е годы издательства были только государственные и в ничтожно малом количестве. У нас, например, на четыре области – одно «Приокское издательство» с мизерным годовым планом. И в издательствах, как могли, изворачивались, отбиваясь от наплыва рукописей. В частности «культурно» замотали и мою повесть.
Чувство безнадежности отбивало руки, и я несколько лет не писал. Но литературная жизнь Тулы увлекала за собой. Бойкие парни из литературного объединения при газете «Молодой коммунар», не позволили окончательно заглохнуть, и я понемногу вернулся к литературной работе. Потом я плавно перешел из молодежного в литературное объединение при Тульском Союзе писателей. Был активным участником на областных литературных совещаниях в г. Туле, куда съезжались одаренные молодые прозаики и поэты, а вели семинар известные московские критики и писатели. Организовывали эти семинары очередные ответственные секретари Лаврик, Сальников, Парыгина, Ходулин, Щёлоков, Пахомов. А в 1984 году мне довелось быть участником Восьмого Всесоюзного совещания молодых писателей в Москве, куда съехались прозаики, поэты и критики со своими произведениями со всех союзных республик, ныне независимых государств.
В 90-е годы новые власти наконец разрешили частные издательства и выпуск книг за свой счет. Количество издательств выросло раз в двадцать. И конечно у меня дело сдвинулось с мертвой точки. Но получилось как-то так, что многие мои товарищи по литературе своевременно вступили в Союз писателей и по-дружески укоряли меня за мою нерадивость и излишнюю скромность.
В Союзе писателей России меня знали ни один десяток лет, тем не менее мое вступление прошло не совсем гладко…»
В данное время Роганков Б.К. является членом Союза писателей Российской федерации, редактором юмористической газеты «Веселая иголка». Изданы его книги: повесть «Чулковские сорванцы», роман «Две встречи», сборник литературных очерков «Звезды и звездочки», сборник юмористический рассказов «Дядя Лёля».