ПОДБОРКА СТИХОТВОРЕНИЙ В АЛЬМАНАХЕ «НЛО-2018»

                   Валерий САВОСТЬЯНОВ

 

ПОДБОРКА СТИХОТВОРЕНИЙ В АЛЬМАНАХЕ «НЛО-2018»

 

 

ТРОИЦА

Знаю: всё наладится, верю: всё устроится —
В центре мироздания родина, семья.
В центре мироздания, как Святая Троица:
Мать моя, сестра моя и жена моя.

Только бы не выдало тело посечённое —
Добрести бы, доползти до дома моего.
Там святой водицею, там водой крещёною
Трижды сбрызнет матушка — снимет колдовство.

Я шепну: «Родимая, хоть кольчужка слабая
Ворогом разрублена, хоть мой конь убит,
Я пришёл с победою!..»
И сестра кудрявая
Перевяжет раны мне, кровь заговорит.

И вернётся силушка, чтобы вновь нехоженой
Мне идти дорогою, вновь пытать судьбу.
«Сшей, сестра, седёлко мне,
Сшей колчанчик кожаный,
Нанеси на оберег заветную резьбу!

Ты у нас красавица, ты у нас искусница —
Даже князь наш о тебе со мной заводит речь…»
«…Да пошлите младшего, чтоб стучала кузница —
Чтоб кольчугу новую не брал булатный меч!

Ну а старший пусть ведёт мне коня буланого
И трубит в мой боевой, в мой победный рог —
Пусть возрадуется друг, что я родился заново!
Да споткнётся враг, ступив на русский наш порог!..»

Верю, всё наладится — будет всё, как водится:
Выпью ковшик браги я, с жизнью не хитря,
И жена помолится на ночь Богородице:
«Дай нам сына третьего, дай богатыря!..»

БЫЛ ДОМ С КОРОВОЙ ПРОДАН ЗА БЕСЦЕНОК

Был дом с коровой продан за бесценок,
Пошёл, как говорится, с молотка.
Не жалко —
Никаких особых пенок
Мы сроду не снимали с молока.

Да что там дом —
Избушка в три окошка:
Войдёшь, и тянет голову пригнуть.
А рядом клуб —
И песни, и гармошка.
И до утра порою не уснуть.

Теперь никто под окнами не пляшет,
На весь квартал — гармошки не сыскать.
Восьмой этаж!..
А мама вяжет, вяжет,
Чего-то ждёт — и спать никак не ляжет.
А свяжет —
Начинает распускать…

 

ОЖИДАНИЕ

Моё окно заиндевело.
Теряясь в зарослях стекла,
Луна печальной, овдовелой,
Усталой женщиной брела.

Синели вздувшиеся вены,
Была походка тяжела —
Как будто мать моя со смены
По скверику ночному шла…

 

НА СБОРЫ

Горел кипрей,  и  пахла мята,
Кувшинка в озере цвела.
Повестку из военкомата
В деревню мама привезла.

И в отпускные,
Расписные
Окошки бабкиной избы
Проникли возгласы стальные
Солдат скликающей трубы.

Прощай, души моей столица —
Деревня милая моя!
В родные вглядываюсь лица,
Их не печалиться моля.

Но бабка лезет в дальний ящик,
Выкапывает из газет
И дарит мне
(Я ж некурящий!)
Расшитый дедовский кисет.

А мама плачет.
Столько боли
В глазах тревожных,
Что на миг
Представил: еду не на сборы —
В огонь и смерть сороковых!..

 

 

НАПОСЛЕДОК

Снова тучи
Небо всё обложили,
Но их дождь
Моим слезам не мешает.
Если б можно долго жить — все бы жили,
Только вот Господь не всем разрешает.

Да и правда, сколь не дай — нам всё мало:
Снова просим для себя и любимых…
Каждый день теперь — небесная манна,
Если только он без мук нестерпимых.

Каждый день теперь — желаннее года:
Даже если ни единого шанса,
Надышаться перед смертью охота.
Дайте мамочке моей надышаться!

Дайте мамочке моей наглядеться
На тропинки, что цветами расшиты:
Сбегать в детство — у военного детства
Попросить себе
Последней защиты!

День счастливый был в судьбе её редок:
Пусть поищет его в юности зыбкой.
Дайте мамочке моей напоследок
Улыбнуться
Её горькой улыбкой…

 

 

ГИРИ

Как положили в могилу
Матушку в трауре роз —
Будто пудовую гирю
Он с той могилы унёс.

А когда в землю сырую
Выпал отцу его срок —
То уже гирю вторую
С кладбища он поволок…

Вот он, бодрясь и куражась,
Пьёт по-гусарски, поёт —
Давит незримая тяжесть,
Гнёт неожиданный гнёт.

И замечает он грустно,
Хоть и навеселе,
Как не по возрасту грузно
Ходит по отчей земле.

Будто к родительским плитам,
К фото на чёрном кресте,
Тянет и тянет магнитом
Гири пудовые те…

 

МАМОЧКА, ТЫ ХОТЬ НЕМНОЖКО РАДА?

Мамочка, ты хоть немножко рада,
Легче тебе, мама, хоть чуток? —
Глянь: твоя могильная ограда
Словно распустившийся цветок!

Выкрашены лавочка и столик…
И когда к автобусу иду,
Оглянусь, — и веселее, что ли? —
Будто бы закрасил я беду.

Будто потому, что крест не ржавый,
А, как мамин локон, вороной,
Уж теперь
Ни с нашею державой
Не случится худа,
Ни со мной…

 

НАШИ МАМЫ

Памяти поэта Николая Дмитриева

Знаю: со стены из чёрной рамочки
Не дают поэты интервью.
Но ведь правда, Коля: наши мамочки
Сразу познакомились в раю?

И сидят под яблонькой, и — правда ли? —
(Видел я не раз такое в снах!)
Обе — в строгих платьях, обе — Клавдии,
Говорят о нас, о сыновьях.

Говорят о нас —

И мне икается:
Ведь любил я маму впопыхах.
Ах, как тяжело мне, Коля, каяться!
Но и ты ведь — каялся в стихах!

Да, вина в них — неподъёмной гирею,
Да, не сдвинуть крышки гробовой, —
Но я вновь над маминой могилою
Вспомнил их,

Ни мёртвый ни живой.

Так мне легче попросить прощения
За мои, что в двойках, дневники,
Юности дурные увлечения,
Зрелости короткие звонки.

Эти бедки — маленькие козоньки:
Просто рожки пробуют свои.
А как вспомнишь беды — мамы слёзыньки, —
Как с цепи сорвутся бугаи!

До сих пор от гнева их ревущего
К маминым коленям припадать!
До сих пор душе,

Колумбу сущего,
Не даётся Божья Благодать!

Пусть же, Коля, райская околица,
Где ты ныне в славе и любви,
Слышит, как за нас обоих молятся
Все твои «Ночные соловьи»…*

Так — прогулки ради,

Дружбы ради ли —
Ты найди, отмоленный вполне,
Яблоньку, где мамы наши Клавдии
Грезят о тебе и обо мне.

Расскажи про позднее прозрение,
Повинись за общие грехи —
И прочти моё стихотворение
И свои великие стихи…
_______________________________________________________
* «Ночные соловьи» — Москва: «Молодая гвардия», 2004. —
последняя прижизненная книга стихов Николая Дмитриева.

ЗАМЕЛО ДЕРЕВНЮ

Замело деревню: избы, риги,
Света нет — лишь светлячок свечи.
Вынимала бабушка ковриги,
Круглые, большие, из печи.
Протирала тряпочкою влажной,
Ставила на стол их остывать.
И сидел я, внук любимый,
Важный,
Ждущий: ну когда же пировать.
Обрядили бабушку в обновы
Смертные,
Отпел её собор —
И такого вкусного, ржаного
Не едал я хлебушка с тех пор…

Замело посёлок —
Лишь церквушки
Светятся высокие кресты.
Пироги румяные и плюшки
Вынимала мама из плиты.
Смазывала маслица кусочком,
Ставила на стол их остывать.
И сидел я дорогим сыночком,
Ждущим: ну когда же пировать.
Обрядили мать.
Душа — как пустынь,
Где спьяна куражился вандал.
Пирожков тех с рисом и капустой
Я уже, конечно, не едал…

Замело Заречье и Зарядье:
Город весь — как в праздничной парче!
Вынимает милая оладьи
Из печи волшебной СВЧ.
И хоть я с утра ещё не евши,
Подожду, пока им остывать,
Посижу я мужем постаревшим,
Вспоминая бабушку и мать.
И жене скажу:
«Небесной манны —
Вкус твоих оладий и блинов!»
Учит жизнь без бабушки, без мамы —
И боюсь я траурных обнов…

РОДНОЙ ЗЕМЛЕ

Служила ты нам самобранкою–скатертью,
За волей и песнею шли мы в поля.
Я пасынком не был — но звал тебя матерью
Скорей по привычке, родная земля.

В то время, когда ещё бегал с рогаткою
С душой неболящей, наивной, святой,
Не мамой, не бабушкой даже — прабабкою
Была мне и всей пионерии той…

О тёрн, о стерню мои ноги исколоты,
Душа тяжелела и зрела, как плод,
И бабкой, родная, мне стала не скоро ты:
Я помню тот гроб, тот студенческий год.

На детство далёкое, юность туманную
Сквозь слёзы гляжу, постигая судьбу:
Чем нужно платить, чтобы стала ты мамою? —
Сокровищем сердца в хрустальном гробу!..

И с каждой потерей всё ближе, дороже ты.
Никто не оспорит сегодня: ты — мать!..
Когда будут годы последние прожиты,
Родная, скажи, как тебя называть?